Неточные совпадения
Но, увы! комендант ничего не мог сказать мне решительного. Суда, стоящие в пристани, были все — или сторожевые, или купеческие, которые еще даже не начинали нагружаться. «Может быть, дня через три, четыре придет почтовое судно, — сказал комендант, — и тогда — мы увидим». Я вернулся домой угрюм и
сердит. Меня в дверях встретил казак мой с испуганным
лицом.
— Жалостно и обидно смотреть. Я видела по его
лицу, что он груб и
сердит. Я с радостью убежала бы, но, честное слово, сил не было от стыда. И он стал говорить: «Мне, милая, это больше невыгодно. Теперь в моде заграничный товар, все лавки полны им, а эти изделия не берут». Так он сказал. Он говорил еще много чего, но я все перепутала и забыла. Должно быть, он сжалился надо мною, так как посоветовал сходить в «Детский базар» и «Аладдинову лампу».
Красивое
лицо ее бледнело, брови опускались; вскинув тяжелую, пышно причесанную голову, она спокойно смотрела выше человека, который
рассердил ее, и говорила что-нибудь коротенькое, простое.
Матрена в первый раз в жизни устыдилась своей разбитой скулы, узрев мундир
Сержа и в особенности великолепие Жюли: такой важной дамы она еще никогда не видывала
лицом к
лицу.
Хомяков спорил до четырех часов утра, начавши в девять; где К. Аксаков с мурмолкой в руке свирепствовал за Москву, на которую никто не нападал, и никогда не брал в руки бокала шампанского, чтобы не сотворить тайно моление и тост, который все знали; где Редкин выводил логически личного бога, ad majorem gloriam Hegel; [к вящей славе Гегеля (лат.).] где Грановский являлся с своей тихой, но твердой речью; где все помнили Бакунина и Станкевича; где Чаадаев, тщательно одетый, с нежным, как из воску,
лицом,
сердил оторопевших аристократов и православных славян колкими замечаниями, всегда отлитыми в оригинальную форму и намеренно замороженными; где молодой старик А. И. Тургенев мило сплетничал обо всех знаменитостях Европы, от Шатобриана и Рекамье до Шеллинга и Рахели Варнгаген; где Боткин и Крюков пантеистически наслаждались рассказами М. С. Щепкина и куда, наконец, иногда падал, как Конгривова ракета, Белинский, выжигая кругом все, что попадало.
За всем тем он понимает, что час ликвидации настал. В былое время он без церемоний сказал бы ненавистнику: пустое, кум, мелешь! А теперь обязывается выслушивать его, стараясь не проронить ни одного слова и даже опасаясь
рассердить его двусмысленным выражением в
лице. Факты налицо, и какие факты!
Целую четверть часа о. Христофор стоял неподвижно
лицом к востоку и шевелил губами, а Кузьмичов почти с ненавистью глядел на него и нетерпеливо пожимал плечами. Особенно его
сердило, когда о. Христофор после каждой «славы» втягивал в себя воздух, быстро крестился и намеренно громко, чтоб другие крестились, говорил трижды...
Домна Осиповна точно что через разных влиятельных
лиц много пережертвовала, надеясь в них найти помощь по своим делам. Но помощи этой она до сих пор не ощущала, что ее очень
сердило и огорчало.
Что-то он хотел еще сказать, но не сказал и вышел. Тетка, отлично изучившая во время уроков его
лицо и интонацию, догадалась, что он был взволнован, озабочен и, кажется,
сердит. Немного погодя он вернулся и сказал...
Ольга хотела что-то сказать, но удержалась; презрение изобразилось на
лице ее; мрачный пламень, пробужденный в глазах, потерялся в опущенных ресницах; она стояла, опустив руки, с колеблющеюся грудью и обнаженными плечами, и неподвижно внимала обидным изречениям, которые
рассердили, испугали бы другую.
И это верно — нехорош был поп на своём месте:
лицо курносое, чёрное, словно порохом опалено, рот широкий, беззубый, борода трёпаная, волосом — жидок, со лба — лысина, руки длинные. Голос имел хриплый и задыхался, будто не по силе ношу нёс. Жаден был и всегда
сердит, потому — многосемейный, а село бедное, зе́мли у крестьян плохие, промыслов нет никаких.
Обед был невкусный и скучный, потому что Варенька была увлечена процессом насыщения и молчала, а Елизавета Сергеевна
сердила брата, то и дело ловившего на своем
лице её пытливые взгляды.
Меня это заинтересовало, и я, пустясь в расспросы, узнал, что предполагаемая невеста
Сержа считается очень высокою и даже лестною для него партиею, которой этот молодец ни за что бы не сделал, если бы в устройстве этого брака не принимало участие самое высшее
лицо в городе, имевшее особое попечение о матери
Сержа.
Повелительное обращение
Сержа произвело самое радостное впечатление: все
лица оживились; голоса стали громче и смелее — и шестипалая девица села за рояль и начала играть, а другая запела.
Я взглянула на говорившую. У нее было сердитое и важное
лицо. Потом я встретила взгляд моего отца. Он стал мрачным и суровым, каким я не раз видела его во время гнева. Напоминание о моей покойной деде со стороны ее врага (бабушка не хотела видеть моей матери и никогда не бывала у нас при ее жизни) не растрогало, а скорее
рассердило его.
Подошла к большим дверям подъезда. Широкая лестница. На втором этаже дверь и медная дощечка с его фамилией. Постучалась в кабинет. Вошла, Марк лежал на кожаном диване, повернувшись
лицом к спинке. Не обернулся, молчал. «Ге-ге!
Сердит, почему опоздала». Радость хлестнула в душу: значит, ждал, тяжело было, что она опаздывает.
— Прости меня, ежели я тебя утруждаю… — Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое
лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение
лица Пьера
рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: — Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?